День, посвященный родному языку, признан международным и широко
отмечается в разных уголках земного шара. Учрежденный в 1999 году решением 30-й
сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО и отмечаемый ежегодно 21 февраля,
Международный день родного языка направлен, прежде всего, на защиту исчезающих
языков. Задача эта важная и актуальная, потому что каждые две недели в мире
исчезает один язык, унося с собой целое культурное и интеллектуальное наследие.
Ежегодно и в Донецкой Народной Республике 21 февраля для учителей и
учащихся школ, исследователей письменности, сотрудников библиотек, студентов, увлеченных
лингвистикой людей этот праздник становится родным и близким.
Не обошла эта традиция и учащихся Муниципальной
общеобразовательной организации «Зугрэсская средняя школа № 17 г.Харцызска»,
которые в преддверии Дня родного языка проявили
активный интерес к русскому языку, ставшему для многих родным, расширили свой кругозор
знаний.
Благодаря творческому подходу со стороны
педагогов-словесников, ребята совершили заочную экскурсию в занимательный мир словарей,
познакомились с учеными-лингвистами, приняли активное участие в брейн-ринге
«Занимательный русский язык». Понравились обучающимся экскурсии, посвященные
190-летию со дня рождения Н.С.Лескова, интересным фактам из области филологии
«Этот удивительный русский язык».
Украшением мероприятий стал просмотр видеоролика учащегося
5-Б. Рябич Никита представил вниманию зрителей выразительное чтение наизусть
отрывков из повести Н.В.Гоголя «Ночь перед Рождеством».
Подвести итоги сегодняшнего дня хочется словами русского писателя
Алексея Толстого: «Русский язык! Тысячелетия создавал народ это гибкое, пышное,
неисчерпаемо богатое, умное поэтическое… орудие своей социальной жизни, своей
мысли, своих чувств, своих надежд, своего гнева, своего великого будущего…
Дивной вязью плел народ невидимую сеть русского языка: яркого как радуга вслед
весеннему дождю, меткого как стрелы, задушевного как песня над колыбелью,
певучего… Дремучий мир, на который он накинул волшебную сеть слова, покорился
ему, как обузданный конь».
Евгений Иванович Замятин родился 1 февраля 1884 года в городе Лебедянь Тамбовской губернии (ныне Липецкая область) в семье небогатого дворянина. Кроме впечатлений от природы тех мест, с которыми были связаны многие русские писатели — Толстой, Тургенев, Бунин, Лесков, Сергеев-Ценский, — большое влияние оказало на Евгенияа домашнее воспитание. Рос под роялем: мать - хорошая музыкантша, - писал он в Автобиографии. В четыре года уже читал Гоголя. Детство — прошло почти без товарищей, товарищи - книги. Впечатления лебедянской жизни описал в повести Уездное и Алатырь.
В 1896 Замятин поступил в гимназию Воронежа. Окончив ее с золотой медалью, в 1902 поступил в Петербургский политехнический институт на факультет кораблестроения.
В студенческие годы, во время первой русской революции, принимал участие в революционном движении.
Летняя практика давала будущему писателю возможность путешествовать. Замятин побывал в Севастополе, Нижнем Новгороде, Одессе, на Камских заводах, плавал на пароходе в Константинополь, Смирну, Бейрут, Порт-Саид, Яффу, Александрию, Иерусалим. В 1905, находясь в Одессе, стал свидетелем восстания на броненосце «Потемкин», о чем впоследствии написал в рассказе "Три дня".
Вернувшись в Петербург, Замятин принимал участие в революционной деятельности большевиков, был арестован (1906), провел несколько месяцев в одиночной камере. Изучал английский язык и писал стихи. Затем был выслан в Лебедянь, нелегально вернулся в Петербург, откуда по окончании института был выслан (1911).
Идти по линии наибольшего сопротивления было жизненным и творческим кредо Замятина. Свою прозу он относил к литературному направлению, которое называл неореализмом. Стилистика произведений Замятина отчасти соотносится с «орнаментальной прозой» Ремизова, однако, он довел эту манеру до гротескного сюрреализма.
"На куличках" (1913) - повесть о жизни маленького гарнизона на берегу Тихого океана, в которой описан внутренний конфликт героев, конфликт между представлением о жизни, о том, какой она должна быть, и существующей реальностью, её героями являются не только дальневосточные офицеры и солдаты, но и вся «загнанная на кулички Русь». За антивоенную по духу повесть Замятин был привлечен к суду, а номер журнала «Заветы», в котором была опубликована повесть, был конфискован. Критик Воронский считал повесть "На куличках" политически художественной сатирой, которая «делает понятным многое из того, что случилось потом, после 1914 года».
Как высококвалифицированный инженер, Замятин продолжал служебные поездки по России. Впечатления от путешествий в Кемь, Соловки отражены в повести "Север" (1915).
В 1916 Замятина командировали в Англию для участия в строительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго, Сандерленда. Он был одним из главных проектировщиков ледокола «Святой Александр Невский» (после Октябрьской революции - «Ленин»). Английские впечатления легли в основу как очерков, так и повестей "Островитяне" (1917) и "Ловец человеков" (1921). Уважение к людям, обеспечившим высокий уровень развития цивилизации, не помешало писателю увидеть недостатки западного общественного устройства. Повесть "Островитяне" посвящена изображению тотального мещанства в технократическом обществе, символом которого является викарий Дьюли.
В 1917 Замятин вернулся в Петроград и стал одной из самых заметных фигур в российской литературной жизни. Он оказал влияние на литературную группу «Серапионовы братья», с которой был творчески близок, преподавал в Политехническом институте, читал курс новейшей русской литературы в Педагогическом институте им. Герцена и курс техники художественной прозы в студии Дома искусств, работал в редколлегии «Всемирной литературы», в правлении Всероссийского союза писателей, в издательствах Гржебина и «Алконост», редактировал несколько литературных журналов. Замятин скептически относился ко «всяческим всемирным затеям», возникавшим на фоне разрушения цивилизованной жизни. Поездки по Тамбовской, Вологодской, Псковской губерниям не рожд
али исторический оптимизм. В рассказах "Мамай" (1920), "Пещера" (1921) он сравнил эпоху военного коммунизма с доисторическим пещерным периодом развития человечества.
Наблюдения над тоталитарным обществом художественно воплотились в фантастическом романе-антиутопии "Мы" (1920). Роман был задуман как пародия на утопию, написанную идеологами Пролеткульта Богдановым и Гастевым, главной идеей которой провозглашалось глобальное переустройство мира на основе «уничтожения в человеке души и чувства любви». Действие романа "Мы" происходит в Едином Государстве, изолированном от мира и возглавляемом Благодетелем. Герой - инженер Д-503, создатель сооружения для господства человека над космосом. Судьба героя, видящего в Благодетеле своего бога и относящегося к законам Единого Государства как к божьим заповедям, сопоставима с судьбой Адама. Живущий в согласии с собой и богом, он теряет покой и ждет сурового наказания, когда познает запретный вкус свободы, страсти и знания. Существование в Едином Государстве рационализировано, жители полностью лишены права на личную жизнь, любовь сводится к удовлетворению физиологической потребности. Попытка Д-503 полюбить женщину приводит его к предательству, а его возлюбленную к смерти. Повествовательная манера, в которой написан роман, заметно отличается от стилистики предыдущих произведений: язык Замятина предельно прост, метафоры носят рационалистический характер, текст изобилует техническими терминами. Роман "Мы" - предтеча романов-антиутопий - "Прекрасный новый мир Хаксли", "Скотский хутор" и "1984" Оруэлла, "451 градус по Фаренгейту" Брэдбери...
Замятин отправил рукопись "Мы" в берлинский филиал издательства Гржебина. В 1924 текст был переведен на английский язык и опубликован в Нью-Йорке. Несмотря на отсутствие публикаций в СССР, роман подвергся идеологическому разгрому советских критиков, читавших его в рукописи. Фурманов увидел в нём «злой памфлет-утопию о царстве коммунизма, где все уравнено, оскоплено». Другие посчитали, что Замятин готов встать на путь обывателя, брюзжащего на революцию. В 1929 были снята с репертуара МХАТа пьеса Замятина "Блоха" (1925, инсценировка Левши Лескова), запрещена постановка его трагедии Атилла (1928). Не была поставлена и пьеса о преследовании еретиков "Огни святого Доминика" (1923).
Первое полное издание романа «Мы» на русском языке вышло в 1952 в Нью-Йорке, в России только в 1988. В романе «Мы» условный, фантастический сюжет обретает достоверность, поскольку проецируется одновременно на античные мифы, библейские сюжеты. Евгений Замятин создает свой миф о судьбе человечества, о положении современного общества, о духовном и психическом состоянии человека XX века.
Иллюстрация к роману Замятина "Мы"
Сюжетом повести «Наводнение» послужило подлинное наводнение в Ленинграде осенью 1924. Однако действие явно охватывает время первых послереволюционных лет. В судьбе жителей Васильевского острова преломились трагические исторические события, которые перевернули души людей, изменили представления о добре и зле. Замятин затрагивает основные грани жизни: инстинкт продолжения рода, материнства, любви.
В 1931, понимая бесперспективность дальнейшего существования в СССР, Замятин обратился к Сталину с письмом, в котором просил разрешения на отъезд за границу, объясняя, что для него «как для писателя именно смертным приговором является лишение возможности писать»:
«Я знаю: мне очень нелегко будет и за границей, потому что быть там в реакционном лагере я не могу - об этом достаточно убедительно говорит мое прошлое (принадлежность к РСДРП(б) в царское время, тогда же тюрьма, двукратная высылка, привлечение к суду во время войны за антимилитаристскую повесть). Я знаю, что если здесь в силу моего обыкновения писать по совести, а не по команде - меня объявили правым, то там раньше или позже по той же причине меня, вероятно, объявят большевиком. Но даже при самых трудных условиях там я не буду приговорен к молчанию, там я буду в состоянии писать и печататься - хотя бы даже и не по-русски. Если обстоятельствами я приведен к невозможности (надеюсь, временной) быть русским писателем, может быть мне удастся, как это удалось поляку Джозефу Конраду, стать на время писателем английским, тем более что по-русски об Англии я уже писал (сатирическая повесть "Островитяне" и др.), а писать по-английски мне немногим труднее, чем по-русски»
В ноябре 1931 Замятин с женой уехал за границу. Они хотели уехать в Америку: Сесиль де Милль звал сценариста для новой картины, но голливудская карьера не состоялась. Покружив по Европе (Рига, Берлин, Прага, юг Франции), чета Замятиных осела в Париже.
В эмиграции Замятин продолжал «амфибийную», двойную жизнь. Он не лукавил, когда просил разрешения на временный отъезд, так как не собирался оставаться за границей. Евгений Иванович сохранял советское гражданство, никогда не печатался в эмигрантских изданиях. Первое время Замятин даже посылал в Россию деньги на оплату своей ленинградской квартиры.
Нина Берберова вспоминала: «Он ни с кем не знался, не считал себя эмигрантом и жил в надежде при первой возможности вернуться домой. Не думаю, чтобы он верил, что доживет до этого, но ему слишком страшно было окончательно отказаться от надежды. Он был наигранно оптимистичен, говорил, что нужо «переждать», «сидеть тихо», что эту тактику знают некоторые животные и насекомые: не бороться, а притаиться. Чтобы позже жить».
Тактика пережидания отчасти имела успех. За «хорошее поведение» советская власть постепенно смягчила отношение к писателю. В мае 1934 Замятина заочно приняли в новообразованный Союз писателей СССР (беспрецедентный случай), а в 1935 он в составе советской делегации принимал участие в Антифашистском конгресса в защиту культуры.
В Париже, где не было советской цензуры, где не надо было разрываться между писательством, преподаванием, редакторской и инженерной работой, творческая активность Замятина резко пошла на убыль. Для заработка он сочинял сценарии: «Анна Каренина» (так и не поставленная), «На дне». Экранизация горьковской пьесы, где действие было перенесено во французскую ночлежку (режиссер – Жан Ренуар), имела успех. Брюссельская постановка «Блохи» прошла незаметно. Пьесу об Аттиле Замятин переделал в повесть «Бич Божий» - это последнее произведение. Завершить его Евгений Замятин не успел. В незавершенных главах разворачивается красочное полотно столицы Римской империи 405 года н.э. Написанные тексты включают два поколений римских императоров. События романа об Атилле, который в детстве был заложником Римской империи, должны были охватить полвека мировой истории. И повесть "Бич Божий", и сборник воспоминаний «Лица» были опубликованы уже посмертно.
Умер Евгений Иванович Замятин 10 марта 1937 года от, мучившей его многие годы грудной жабы. Марина Цветаева описывала похороны: «Было ужасно, растравительно бедно – и людьми, и цветами … У меня за него – дикая обида». С ней перекликается Ремизов: «Замятин умер от грудной жабы смертью Акакия Акакиевича Башмачкина… затравленный, озирающийся, с запечатанным сердцем и запечатанными устами…»
